«Мы сделали ЭКО стопроцентным»

Всемирно известный ученый Шухрат Миталипов – о чудесах генного редактирования и революции в борьбе с бесплодием

Анна Урманцева, «Известия»

В лаборатории Шухрата Миталипова был впервые разработан и опробован метод зачатия ребенка от трех родителей, позволяющий избавиться от редких заболеваний. В его же лаборатории появились первые на нашей планете отредактированные эмбрионы человека. Уехавший в 1990-е годы из России ученый стал одним из самых известных американских биологов, он возглавляет Центр эмбриональной клеточной и генной терапии при Орегонском университете науки и здоровья в Портленде. «Известия» узнали у Шухрата Миталипова, как генная терапия может полностью ликвидировать рак и генетические болезни, а также сделать ЭКО стопроцентно удачным.

– Где базируются сейчас ваши лаборатории, в которых ведутся основные исследования?

– Две мои лаборатории базируются в Орегоне. Одна у меня специализируется на исследованиях, связанных с человеческими эмбрионами, а вторая – на животных: обезьянах и мышах. Мы их делим, потому что в США есть закон, который не разрешает использовать государственное финансирование для исследований человеческих эмбрионов. А так как у меня финансирования очень много идет государственного, нам приходится, так сказать, разделять эти проекты.

– Какие проекты сейчас идут в этих лабораториях?

– Мы развиваем два больших направления: генная терапия и улучшение ЭКО.

Китайский беспредел

– Насчет генной терапии. Недавно в Китае появились первые отредактированные люди. Как вы относитесь к этому событию?

– Это просто кошмар. Если бы меня спросили, как можно настоящему ученому, работающему на перспективу повсеместного внедрения технологий генного редактирования, испортить всё будущее его направления, я бы ответил: вот ровно так, как это сделали в Китае. Поэтому появление близнецов, конечно, было шоком для нас.

– Потому что безопасность метода не была доказана?

– Там целый спектр проблем. Во-первых, проводящий этот эксперимент ученый по специальности не генетик, а физик, судя по новостям в СМИ. Во-вторых, не было опубликовано никакой научной статьи. В-третьих, не была доказана эффективность внедренной мутации против ВИЧ. В-четвертых, он взял здоровые эмбрионы и зачем-то ввел им мутацию.

– Так они не были заражены?

– Конечно, нет. Впоследствии, конечно, они могли бы заболеть. Но мы все потенциально можем заразиться ВИЧ-инфекцией. Там, по-моему, болел папа. Но если бы они сделали ЭКО, они бы стопроцентно получили здоровых детей.

– То есть возмущение мирового научного сообщества было вызвано прежде всего тем, что он вообще непонятно что сделал?

– Именно так. Причем технически то, что он сделал, было очень просто. Но, по-хорошему, он должен был бы вести эту работу в чашках Петри 5–10 лет, без трансплантации, показывая, что у него получается. А он, по сути, показал, насколько легко непрофессионалу, получившему в руки серьезный инструмент – геномный редактор, творить всё что заблагорассудится.

– Вы, наверное, особенно болезненно это переживаете оттого, что годами пытаетесь доказать безопасность и оправданность применения генного редактирования для генетических болезней?

– Да, годами. Я лично уже 10 лет пытаюсь доказать, что для коррекции генетических мутаций редактировать нужно именно на ранней стадии: либо на стадии яйцеклетки и сперматозоида до оплодотворения, либо сразу после.

– В США сейчас можно редактировать эмбрион, но имплантировать запрещено?

– Именно так. Мы работаем в основном от оплодотворения до трех-пятидневных эмбрионов. Доводим эмбрионы до восьмиклеточной стадии – эти клетки называются бластомерами. Потом отделяем их друг от друга, из каждой выделяем ДНК и смотрим, что там произошло при редактировании.

Минус генетические болезни

– Какие болезни уже сейчас можно было бы ликвидировать на 100%, не будь запретительных мер?

– Все генетические болезни, связанные с митохондриальным геномом. В каждой человеческой клеточке есть два отдельных генома. Один – ядерный, где располагается основная масса всех генов, где-то 20–25 тыс. Второй – митохондриальный – там всего 37 генов. Они наследуются только по материнской линии. Эти два генома – они довольно разные, организованы по-разному, наследуются по-разному. Так вот болезни, вызванные неправильной работой митохондриальных генов, можно ликвидировать.

– От каких болезней можно избавиться таким образом?

– От 300 разных митохондриальных заболеваний. Митохондриальный сахарный диабет, сопровождающийся глухотой, синдром Лея, митохондриальная нейрогастроинтенстинальная энцефалопатия и другие. Мы создали технологию, которая прошла успешные испытания на мышах и обезьянах. Но на человеке мы испытать ее не можем, потому что в это дело вмешался конгресс США и запретил доводить наши клинические испытания до конца, хотя мы уже начали работу…

– А с ядерным геномом всё сложнее?

– Там больше генов и, конечно же, связанных с ними заболеваний. Мутаций, которые передаются по наследству, примерно 10 тыс.

– То есть это 10 тыс. болезней, которые тоже можно будет убрать еще на стадии эмбриона?

– Да. Эти мутации можно будет устранить с помощью генетического редактирования. Если митохондриальные гены редактировать нельзя, то ядерные можно. Мы уже знаем, какой код является верным, а какой содержит ошибки, приводящие к той или иной болезни. Все эти участки можно перекодировать. Но подход к каждому гену нужно будет разрабатывать отдельно, хотя принцип реставрации для всех одинаков.

– Таким же образом можно будет избавить человечество от рака?

– Не от всех видов рака, а только от тех, которые наследуются.

– Это ситуация Анджелины Джоли?

– Да. Она решила проблему другим методом. Но можно было бы решить ее уже на стадии эмбриона. И что важно: исправить эту ситуацию можно было бы не только в этом ребенке, но и во всех будущих поколениях, потому что он передаст уже нормальный ген. То есть остановить рак на корню.

– Второе направление вашей деятельности связано с улучшением технологии экстракорпорального оплодотворения. Действительно ли удается достигнуть практически 100-процентного результата при подсадке эмбриона?

– Да, удалось экспериментально понять революционную вещь. Мы ведь много лет подряд смотрели на яйцеклетку, которая внешне выглядит вполне нормально, а оплодотворения не возникает. Почему же она не развивается после оплодотворения? Мы ответили на этот вопрос чисто экспериментально. Выяснилось, что процесс часто не запускается именно из-за дефективной цитоплазмы.

– То есть не ядро, не митохондрии, а просто «жидкость», в которой всё плавает внутри клетки?

– Но вообще-то цитоплазма всегда считалась наиболее важной частью яйцеклетки! Там накапливается очень много материнских факторов. Никто точно не знает, что это такое, но получается, что именно они дают жизнь эмбриону. Эти факторы программируют любое ядро, и спермия, и свое, и чужое, и соматическое. Сейчас мы разработали технологию замены цитоплазмы. То есть ядро остается маминым, сперматозоид – папиным, а цитоплазма – донорской. Сейчас клинические испытания нашей технологии идут в Афинах, там большая клиника. И вот у них теперь рождаются дети, у семей, которые пытались делать стандартное ЭКО много-много раз. С нашей технологией оплодотворение происходит сразу, то есть мы сделали ЭКО стопроцентным. Это большой успех.

– Шухрат, сейчас у нас в стране стартовал проект «Наука». Согласно ему появятся 35 новых генетических центров, в планы входит также увеличение числа ученых, владеющих методологией генетического редактирования. Сейчас, по оценкам Министерства науки, таких специалистов в России около 50, планируется довести их число за пять лет до 5 тыс. С вашей точки зрения, это реально?

– Я думаю, что да. А вот как и для чего этот метод использовать – надо думать. Такие специалисты уже на вес золота.

– Вы приедете к нам работать?

– С удовольствием.

Портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru