Генная инженерия и евгеника – наше счастливое будущее?
Будущее счастья
Фрагмент из сборника Будущее науки в XXI веке. Следующие пятьдесят лет / Под ред. Джона Брокмана. (John Brockman. The Next Fifty Years: Science in the First Half of the Twenty-First Century).
Источник: nature-wonder
Автор нижеследующего предлагает подумать, как технологии изменения природы человека смогут (или не смогут) использоваться для достижения чувства удовлетворенности жизнью.
Зачем, во имя чего контролировать генетику человека? Вот проблема, которая будет остро стоять перед нами через пятьдесят лет.
Наши предки использовали грубые методики генетического отбора. Задолго до того, как стало известно о существовании генов, фермеры знали, что дети наследуют черты родителей и что можно вывести тыкву невиданных размеров или улучшить породу свиней путем селекции. Несложно было предположить, что принцип «от лучшего рождается лучшее» применим и к человеку. Платон посвятил большую часть пятой книги своего сочинения «Государство» вопросу использования принципов разведения охотничьих собак для «усовершенствования» государства. В главе 459 он писал:
«…лучшие мужчины должны соединяться с лучшими женщинами, а худшие с худшими, причем как можно реже, и потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших – нет, только так можно поддерживать общину в лучшем виде. Но делать это следует скрытно, так чтобы знали об этом лишь правители, иначе возникнет опасность восстаний». Ранее, в третьей книге, в главе 415 он заявил: «И Бог прежде всего требует от правителей, чтобы они сильнее всего прочего охраняли чистоту расы».
Почти все общества в свое время занимались тем, что мы называем «евгеникой» или «генной инженерией». В оправдание они часто утверждали, что их действия не имеют ни чего общего с биологией, что таковы религиозные обряды или народные обычаи. Полезно помнить, что мысль о праве каждого человека на воспроизводство появилась относительно недавно. Прежде считалось, что размножаться должны лишь избранные, те, кто с большой вероятностью мог родить умных и красивых детей.
Практика свидетельствовала в пользу брака, заключаемого между людьми здоровыми, сильными, благообразными, материально благополучными. В качестве гарантии, что дети не станут обузой для общества, было принято требовать в одних странах приданое от невесты, в других – калым от жениха. Общественное мнение поддерживало вековую традицию. Если человек был беден или болен, то шансы обзавестись семьей у него резко сокращались. Существовали и более радикальные способы регулирования рождаемости – кастрация и детоубийство. Наверное, крещение младенцев также служило, кроме всего прочего, отбору жизнеспособных индивидов, ибо не всякий малыш благополучно переносил погружение в холодную воду.
Старинная селекция шла наугад, без малейшего понимания того, как разные признаки передаются по наследству. Ситуация сильно изменилась в наши дни. Сегодня активно развиваются два направления науки о человеке – генетика поведения и эволюционная психология. Генетика поведения изучает основы поведения и все, что с ним связано, – психические заболевания, склонность к разводу, политические предпочтения и даже чувство удовлетворенности жизнью. Эволюционная психология ищет механизмы, посредством которых эти признаки переходят от поколения к поколению. Оба подхода предполагают, что в формировании поведения, мыслей и эмоций участвуют природа и воспитание, но в отличие от практики двадцатого века нынче природе отдается предпочтение.
Хотя важные признаки вряд ли могут зависеть от одного или даже нескольких генов, некоторые специалисты уверены эра «разработки детей» не за горами. Даже если их оптимизм чрезмерен, нельзя отрицать, что мы скоро окажемся перед трудным выбором. Интересно отметить, что ведущие генетики, с которыми я и мои коллеги разговаривали в последнее время, редко всерьез относятся к спорным аспектам своей работы. Они утверждают, что их исследования не имеют ничего общего с евгеникой. Возможность клонирования человека вызывает у них смех, а опасность использования достижений генетики в дурных целях их вообще не волнует. Они почти единодушно отрицают свою ответственность за применение добытых знаний. С их точки зрения, само общество должно решить, как распорядиться генными технологиями. «Созрело ли «общество» для принятия подобного решения?» – такими вопросами генетики не задаются. Поневоле приходит на ум история, случившаяся с физикой. В 1940-х годах Нильс Бор утверждал, что результаты экспериментов по расщеплению атомного ядра не имеют никакого практического применения.
Если генетики не желают задумываться, поразмышляем мы. Допустим, что ученые научатся резко повышать интеллектуальный уровень, лежащий в основе лингвистических и математических способностей. Хорошо это или плохо? До недавнего времени для того, чтобы стать преуспевающим, большого ума не требовалось. Нужно было быть только трудолюбивым, честным, порядочным, доброжелательным. Сегодня способность к абстрактному мышлению является необходимой предпосылкой для любого материального или социального успеха. Если мы начнем генетически усиливать этот признак, то тенденция вырастет в геометрической прогрессии. Увеличится разрыв между «гениальными» и «средними» людьми и соответственно разница в их экономическом и политическом положении. Это приведет к распространению инбридинга: тот, у кого коэффициент интеллекта выше 200, никогда не выберет себе пару с коэффициентом ниже 150. Если генные манипуляции повлияют на гаметы, то такие предпочтения автоматически передадутся и следующим поколениям.
Но что, если повысить интеллект у всех людей, у всей цивилизации в целом? Будет ли это хорошо? Неизвестно. Как говорил Аристотель, избыточная добродетель переходит в порок: смелость – в безрассудство, осторожность – в нерешительность. Сомнительная связь между гениальностью и безумием заставляет предполагать, что за сверхинтеллект человек может поплатиться, например, гиперчувствительностью, которая ведет к развитию тревожности и депрессии. Или, судя по эгоистичной направленности рациональных рассуждений в стиле Айн Рэнд, произойдет обратное: возникнет вид, превосходящий нас по равнодушию и жестокости.
Более фундаментальный вопрос – если мы научимся манипулировать человеческими генами, то нам следует стремиться к единообразию или разнообразию? Перспектива сделать всех землян умными, красивыми, амбициозными и успешными очень заманчива. Разнообразие же чревато риском. Кто знает, что оно преподнесет! Однако аргументы Е.О. Уилсона в пользу биологического разнообразия применимы и к психологии. Однородная масса не только выглядит пугающе унылой, но и может оказаться просто-напросто нежизнеспособной. Так как будущее всегда непредсказуемо, опасно ориентироваться на признаки, отвечающие сиюминутной потребности. Лучше иметь разнообразный генофонд, обеспечивающий широкую палитру свойств, тогда человечество не потеряет способности к адаптации.
Если генная инженерия будет руководствоваться рыночными принципами, а не подчиняться указаниям центрального компьютера, сколько в следующем поколении должно быть воинов, рабочих и тунеядцев, то наибольшим спросом будет пользоваться технология производства счастливых детей. Родители на вопрос: «Что вы желаете для своего ребенка?» обычно отвечают: «Хорошее образование, хорошая работа, но самое главное – счастье на избранном пути». В этом они сходятся с Аристотелем. Действительно, образование, деньги, красота, ум – лишь средства для достижения цели, в то время как счастье – сама цель. Если с помощью неких ухищрений удастся сделать детей счастливыми, то будущие родители выстроятся в многокилометровые очереди на прием к генетикам.
Согласно результатам обследования близнецов, выращенных вместе и по отдельности, счастье на 50% определяется генетическими факторами. Конечно, оценка степени «счастья» вызывает сомнения (каждый это понимает по-своему), но существуют определенные признаки удовлетворенности жизнью. Судя по ним, счастье зависит не от личных успехов или неудач, а от экономических условий, политической обстановки и прочих внешних факторов. Тем не менее наследственность играет важную роль.
Допустим, через несколько десятков лет мы научимся увеличивать вероятность счастья у наших детей. Выиграют ли они от такой услуги? Выиграет ли общество и человеческий вид в целом? Прежде чем ответить, давайте выясним, что нам известно о счастье. Очевидно, что мерой счастья служит самоощущение. Оно коррелирует с мнениями родственников и друзей, со случаями патологий и поведением. Человек, чувствующий себя счастливым, и выглядят таковым и держится соответственно. Как правило, счастливые люди являются экстравертами, они имеют стабильные взаимоотношения с окружающими и ведут здоровую и продуктивную жизнь.
Значит, все в порядке? Не совсем. Одно из распространенных определений счастья гласит: «Это состояние, когда ничего больше не хочется». Счастливые люди не склонны высоко ставить материальное благополучие, они менее восприимчивы к рекламе и пропаганде, их меньше интересуют власть и успех. Да и с чего бы? Они уже счастливы. Боюсь что счастливое общество несовместимо с нашей экономической системой, построенной на удовлетворении ненасытных потребностей.
До сих пор академическая психология пренебрегала проблемой счастья. Думаю, рано или поздно ей придется наверстывать упущенное. Для этого психологи будут вынуждены вернуться на круги своя, а именно заняться психикой. Основным предметом их исследований станет не какая-то «душа», а набор весьма конкретных феноменов, происходящих в головном мозге в моменты восприятия, интегрирования и реакции на внешние или внутренние раздражители. Реальность таких явлений, как страх, радость, гнев или надежда, к которым у человека есть непосредственный доступ, бесспорна.
Лично я хочу разработать систему феноменологии, которая бы помогла ответить на следующие вопросы: как мысли, чувства, цели и действия людей изменяются в течение дня и всей жизни; как эти компоненты сознания взаимодействуют; в какие моменты повседневной жизни люди ощущают счастье. Любой из этих вопросов тянет за собой десятки других, например: как влияют на сознание возраст, пол и этническая принадлежность; как показатели, полученные сегодня, соотносятся с показателями, полученными в прошлом году. Известно, что люди, чем-то увлеченные, целеустремленные, чувствуют себя счастливее тех, кто ведет вялую, пустую жизнь. Чем меньше человек делает исключительно для себя и чем шире круг его общения, тем более счастливым он себя ощущает.
Важно учитывать, что сознание весьма специфический предмет, его нельзя исследовать методами, подходящими для более простых систем. Это состояние непрерывно меняется. На основании текущего момента невозможно точно знать, что будет через минуту, даже имея всю информацию о биохимии мозга, генетике, обучении и т.д. Любая случайность способна направить ход мыслей или эмоций по совершенно новому пути.
Эта непредсказуемость особенно четко прослеживается в творческой деятельности. Некоторые считают, что стихотворение (соната, картина или научная теория) отражает умонастроение поэта. Они ошибаются. Зачин произведения действительно порождают мысли и чувства, владевшие поэтом до того, как он взялся за перо. Но развитие стиха (и здесь уместно вспомнить о стихии) целиком зависит от зачина, от того, какие он вызывает ассоциации. Образуется расширяющийся круг значений, возникающих из автономной, самоорганизующейся системы, опирающейся на свое предшествующее состояние, но не ограниченное им.
Возьмем более распространенный случай – реакцию родителей на рождение ребенка. Генетиков и психологов-эволюционистов очень интересует, как и почему у родителей возникает или не возникает духовная связь со своим чадом. Рождение ребенка – старейший человеческий опыт, через него прошли все поколения. Тем не менее, первый взгляд на своего ребенка всегда поражает. К этому событию нельзя подготовиться. Имея информацию о новорожденном (облик, здоровье, поведение) и его родителях (взаимоотношения, материальное положение, общая удовлетворенность жизнью), можно лишь гадать, что именно они почувствуют в данной ситуации. Точный прогноз исключен, ибо на сознание родителя будут влиять очень много внешних, преходящих факторов.
Психология, займись она вплотную изучением сознания, позволит нам получить базу для осмысленного выбора будущего. В прошлом мы были подобны пассажирам в эволюционном поезде. Сегодня эволюция больше похожа на космическую ракету, и мы уже не пассажиры, а пилоты. Кем мы собираемся населить нашу планету? Биологическими копиями компьютеров или существами, открытыми всему новому, развивающимися непредсказуемым образом?
Психология вроде выруливает на верную дорогу. В США и других странах серьезные ученые начинают изучать вопросы, которые несколько десятилетий назад не признавали научными проблемами (разум, жизненные цели, внутренние мотивации и духовность). Будучи президентом Американской психологической ассоциации, Мартин Е.П. Селигман основал организацию «Позитивная психология». Намерения ее далеко выходят за рамки лечения психических патологий. Среди задач – выявление «сильных сторон», присущих всем временам и культурам, таких как разум, отвага, упорство и честность. Затем планируется изучение того, как эти качества приобретались и культивировались. Подобная работа не менее важна, чем практическая терапия и профилактика заболеваний. Она даст нам необходимые знания для успешного решения дилемм, которые неизбежно возникнут через пятьдесят лет.
* * *
Михай Чиксентмихайи (Mihaly Csikszentmihalyi)
Автор термина и теории «потока» (flow), один из наиболее авторитетных и уважаемых психологов мира. Родился на территории нынешней Хорватии в венгерской семье, рос и учился в Италии, а вся его профессиональная карьера сложилась в США. Он профессор Клермонтского колледжа, автор полутора десятков книг, в числе которых и знаменитая «Поток: психология оптимального переживания» («Flow: the Psychology of Optimal Experience», Harper and Row, 1990). Его считают одним из наиболее широко цитируемых психологов современности в нескольких областях, относящихся к психологии и бизнесу.
Портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru
25.08.2009