Memento mori
Недавно Гавайи присоединились к растущему числу штатов и стран, где легализован ассистированный врачом суицид. Закон редко разрешает оказывать помощь такого рода тем, кто не страдает смертельным заболеванием. Тем не менее, есть немало относительно здоровых стариков, которые считают, что они живут слишком долго, и утверждают, что тоже имеют право добровольно уйти из жизни.
В средствах массовой информации совсем недавно освещали историю Дэвида Гудолла – 104-летнего австралийского ученого, который отправился в Швейцарию для ассистированного суицида. Общественный резонанс после этой истории демонстрирует уровень интереса к этическим дилеммам, связанным с окончанием жизни. Гудолл хотел умереть, потому что больше не получал удовольствия от жизни. Незадолго до смерти он сказал репортерам, что большую часть своего дня он проводит просто сидя. «Какая польза от этого?» – спрашивал он.
Исследования показывают, что для старых людей жизнь является постоянной борьбой, социальные связи все труднее поддерживать, а проблемы со здоровьем делают жизнь мучительной. Кроме того, многие старики испытывают чувство одиночества, усталости, ненужности и зависимости от посторонних.
Из тех юрисдикций, где ассистированный суицид является законным, некоторые ограничивают его применение только случаями тяжелых заболеваний (например, в Канаде) или плохого прогноза на шесть месяцев (например, в Калифорнии). Основное внимание всё же уделяется людям с терминальной стадией болезней, потому что так с этической точки зрения меньше проблем: ускорить смерть того, кто уже умирает, не так бесчеловечно, чем умертвить того, кто просто устал от жизни.
Ассистированный суицид по психологическим или экзистенциальным причинам для людей, желающим уйти из жизни, вряд ли будет поддерживаться врачами. Дело в том, что такое обоснование невозможно подтвердить объективно, кроме того, эти проблемы со временем могут устраняться. В Нидерландах, несмотря легализацию добровольной смерти даже при отсутствии тяжелой болезни, врачи редко соглашаются с невыносимостью нефизических страданий и в таких случаях практически не участвуют в ассистированном суициде.
Даже если старый человек тяжело болен, основной причиной желания уйти из жизни чаще являются не физические страдания, а потеря самостоятельности. Люди на закате жизни не хотят быть обузой для окружающих, они желают получать удовольствие от каждого дня.
Так обосновал свой выбор и Дэвид Гудолл. Это означает, что мотивация и смертельно больных, и тех, кто просто очень стар и готов уйти, не так уж отличается.
Если судить по реакции людей на путешествие Дэвида Гудолла из Австралии в Швейцарию, общество тоже не видит четкой разницы. Ему сочувствовали и всячески помогали осуществить задуманное.
Путаница с попыткой разграничить причины, которые толкают людей к такому выбору, вероятно, кроется в непростом вопросе: как выглядит «хорошая» смерть? Ответ не зависит от возраста и состояния здоровья. Решающее значение имеет личность.
Противники ассоциированного суицида опасаются возможного принуждения пожилых людей к нему со стороны опекунов или членов семьи. Но пожилые активисты глобального движения продолжают отстаивать право умереть на собственных условиях и в выбранное время.
В свете беспрецедентного старения населения и увеличения продолжительности жизни важно помнить о смерти и думать о том, как выглядит хорошая смерть. Все больше юрисдикций принимают законы, разрешающие умирать с помощью медицины. Поэтому в наше время запланированная смерть 104-летнего человека, который умер, слушая «Оду к радости» Бетховена, насладившись перед этим ужином из любимых блюд, начинает казаться хорошей смертью.
Аминат Аджиева, портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru по материалам The Conversation: What does a good death look like when you’re really old and ready to go?